Известный репортер, телеакадемик АРТ Михаил Дегтярь в этом году стал членом Американской телеакадемии и 22 ноября в Нью-Йорке присутствовал на вручении телевизионной премии «Эмми».
Программа «Репортер», которую делает Михаил, выходит в эфир уже 20 лет. Дегтярь — четырехкратный обладатель ТЭФИ, и все награды у него — репортерские: две индивидуальные номинации «Репортер» плюс «Специальный репортаж» и «Публицистическая программа». Незадолго до поездки в США Михаил рассказал обозревателю «РГ» о своем понимании репортерской профессии, испытывает ли кризис информационный жанр на телевидении и трудно ли быть профессиональным путешественником.
Российская газета: Михаил, мне кажется, что такая вещь, как репортерство, исчезает из профессии журналиста. И не только на телевидении. На последней ТЭФИ в номинациях, где представлены информационные жанры, ощущался кризис. Даже на НТВ конкурс «Профессия — репортер» уже два года как не проводится. Что происходит?
Михаил Дегтярь: Я к профессии репортера отношусь очень трепетно. Моя программа «Репортер» выходит в эфир уже 20 лет, и это абсолютный рекорд на постсоветском телевизионном пространстве. Мы пропагандировали этот жанр, мы первыми начали подписывать себя репортерами, а не корреспондентами и журналистами. Хотя, конечно, разница очень зыбкая и условная, и ей не учат на журфаках. Репортер — это человек, который не только постоянно что-то рассказывает, но и обязательно находится на месте события, сам участвует во всем. Он — плоть от плоти того материала, который передает.
РГ: В последнее время намечается тенденция — все хотят быть критиками, делать интервью, но мало людей стремятся стать репортерами.
Дегтярь: У нас нигде не учат по-настоящему, как делать репортаж. Я не заканчивал журфак, но уверен в том, что стать хорошим репортером можно только самому. И имея два врожденных качества. Первое — детский интерес к жизни. Маленький ребенок все время спрашивает: а почему муха летает, отчего на спичке черная головка и так далее? Я всегда с детства изводил родителей такого рода вопросами и до сих пор извожу себя и своих близких.
РГ: А вы от этого не устаете?
Дегтярь: Устаю. И все окружающие тоже. Но у меня болезненный интерес к жизни. Вот с детства интересовался, как делаются спички и что входит в состав их черной головки, и, уже будучи взрослым, поехал на спичечный завод в Балабаново и сделал оттуда большой репортаж. Так же и другие темы.
РГ: Какое второе врожденное качество, необходимое репортеру?
Дегтярь: Умение рассказывать истории. Есть люди, которые хорошо умеют рассказывать анекдоты: знают, где сделать паузу, где говорить быстрее, где остановиться и как быстро выдать финал, чтобы все засмеялись. Вообще репортер объ
35f9
единяет в себе очень много профессий. Настоящий репортер — он и продюсер: должен уметь сам договориться, найти, разыскать. Репортер — это сценарист и режиссер, он должен разбираться в основах операторского мастерства. Наконец, репортер — это актер. Когда мы пишем «стэнд ап» (момент, когда журналист говорит в кадре — Прим. С.А.), нужно быть органичным и не бояться камеры.
Не быть копипастером
РГ: А вам не кажется, что сейчас молодые ребята «перегибают» с этим — слишком любят себя в кадре…
Дегтярь: В свое время мы считали, что в «стэнд апе» нужно перевоплощаться. Если я делал репортаж о пожарных, то надевал костюм пожарного, лез на крышу, тушил огонь. Потом понял, что это неправильно. Мы просто так учились. Сейчас я пришел к выводу, что «стэнд апов» в репортаже может быть и много, если они органичны. Нужно, чтобы было понятно, почему журналист так делает.
РГ: А что такое, на ваш взгляд, репортерская сенсация?
Дегтярь: До сих пор нет точного определения. Сенсация, на мой взгляд, это когда рассказывается об известной вещи или о явлении, но под углом, под которым их никто не видел прежде. Это очень редко бывает, это — удача. В моей профессиональной жизни сенсаций было немного. Но они были. Например, наш фильм про глухих. Мы показали такой мир, который никто и никогда до этого не видел: глухих студентов, ученых, даже проституток. Рассказали, как работают сурдопереводчики. Нашли семью, где муж глухой, а жена — нет, но по профессии она — сурдопереводчица, которая настолько близко вошла в этот мир, что даже полюбила глухого человека.
РГ: Мне кажется, что для репортера важно не быть ленивым. Сейчас такая ситуация, что репортером может быть каждый: человек оказался в нужное время в нужном месте, написал свои впечатления в Интернете, и он уже репортер. Но когда нужно предпринимать какие-то усилия, подниматься, искать, идти, писать… Даже профессиональные журналисты не все готовы сегодня это делать. Проще просто переписать что-то у кого-то, а информацию добывают единицы.
Дегтярь: В наши дни даже термин такой появился — копипастерство (от английских слов copy — копировать и paste — вставить. — Прим. С.А.). Это самое ужасное, что может быть. 99 процентов журналистов — копипастеры. То есть люди где-то берут информацию, у себя размещают и думают, что они ведут блог. Не дай бог быть копипастером в репортерстве! Работа репортера на самом деле — тяжелейший труд. Я в течение месяца по два-три раза езжу в различные поездки, в том числе и в дальние страны. Это с ума сойти можно: пересадки, переезды, ожидания, частая смена часовых поясов…
В какой день недели, в котором часу?
РГ: Иной человек послушает и скажет — я мечтал бы быть таким журналистом, все время ездить по разным странам и писать об этом. А вы в таком режиме живете. Месяцами, наверное, не бываете дома…
Дегтярь: Уже давно со мною происходят странные вещи. В командировках часто бывает, что просыпаюсь ночью в гостинице и не знаю, где я нахожусь. При этом испытываю настоящий страх. Я был более чем в 100 странах, во многих по нескольку раз. Даже сейчас — только три дня назад приехал из Бельгии и Франции и вот уже уезжаю в Малайзию. В эту страну нужно лететь с пересадкой в Дубае. Там четыре часа ждать, где-то приткнувшись, потом снова лететь. Приезжаешь — разница во времени огромная. Нужно тут же ехать снимать, а хочется спать… Это тяжелейшие нагрузки: и физические, и психологические, и эмоциональные… Это может понять только тот, кто занимается тревэл-журналистикой: Миша Кожухов, Дима Крылов. Мы с Димой часто об этом говорим, когда встречаемся. Понять нас не может никто. Думают: хорошо им — катаются по всему миру…
РГ: При всей тяжести процесса вы говорите о том, что не утратили детского восприятия. Хотя на самом деле многое повидали. А что вас зацепило в последнее время?
Дегтярь: Недавно в Норвегии мы участвовали в крабовом сафари — ловили гигантских крабов на севере страны. И с этими крабами связана потрясающая история. Эти крабы — наши российские, даже советские. Они жили на Камчатке. Сталин — не знаю точно, легенда или реальная история — хотел переселить краба в Мурманск, на Кольский полуостров. Советские ученые сразу не могли выполнить эту работу. Только когда уже Сталин умер, в начале 60-х годов перевезли через всю страну около 10 тысяч камчатских крабов и выпустили их в Кольском заливе. Крабы начали там размножаться, и вдруг — уж не знаю, чем им не понравилась территория Советского Союза, — но они иммигрировали в Норвегию, буквально на расстоянии нескольких километров, и там прижились.
РГ: А сафари?
Дегтярь: С вами в лодке едет аквалангист, он в специальном гидрокостюме, ныряет в ледяную воду Баренцева моря и поднимает несколько крабов. Но существует правило: если поймали самку, ее нужно обязательно отпустить. Ведь самка камчатского краба вынашивает икринки в течение 11 с половиной месяцев, и количество таких икринок может доходить до 300 тысяч. Ученые считают, что не менее 10 тысяч из них станут крабами. Поэтому самок вытаскивать нельзя. И я в «стэнд апе» рассказываю эту историю и, естественно, выпускаю самку.
Я ел живых личинок, скорпионов и пил яд кобры
РГ: Как вы следите за своим здоровьем? Много переезжаете, пробуете непривычную еду… Репортер ведь всегда работает под девизом «испытано на себе».
Дегтярь: В прошлом году я получил ТЭФИ за репортаж, который назывался «Китайские рецепты здоровья». Снимал я его на Тайване. За 15 минут — а именно столько длится передача — надо было успеть рассказать о том, как китайцы относятся к своему здоровью, как они лечатся и так далее. Я, конечно, участвовал в гимнастике Цигун: в шесть утра в Китае или на Тайване тысячи людей, из них большинство — пожилого возраста, стоят с веерами, ножами, и все делают одни и те же упражнения. Считается, что это продлевает жизнь. Так же, как и различные формы массажа, что особенно любопытно российскому телезрителю. Китайцы едят змей, пьют все их биологические жидкости — яд, кровь и желчь. Мы хотели снять, как их добывают на ночном рынке. Место не очень спокойное, и нас туда не пускали. Китайцы, а особенно тайваньцы, хотят себя пропагандировать как нацию светскую, а тут змей убивают.
Мы приехали на этот рынок сами. Никаких переводчиков не взяли. А на таких рынках по-английски не говорят. Тем не менее пообщаться удалось. В итоге при мне убили кобру, перед этим взяв у нее яд, желчь и кровь. И я все это в кадре пил.
РГ: Было страшно?
Дегтярь: Конечно. Я же не сумасшедший.
РГ: Ради чего вы тогда это сделали?
Дегтярь: В туристической поездке я бы не стал этого делать никогда. Но в журналистской это даже не обсуждается. Есть вещи, которые я не могу объяснить. Есть такая поговорка «На миру и смерть красна». Может быть, это и не совсем точно соответствует, но частично мою работу объясняет.
Чего я только не ел в своей жизни: живых личинок, скорпионов… Кстати, ел сердце кобры. Это было в Лаосе. Живое сердце вырезали прямо при мне. Бросили в стакан, залили водкой. Есть такая водка в Китае, наверное, самая гадкая, которая существует на планете. Называется Гаолянь. Это водка из самого низкосортного злака. У нас он тоже растет — сорго. Есть желтые веники, вот там такие веточки с зернышками. Это и есть сорго.
РГ: Водка из веника?
Дегтярь: Совершенно верно. Вонючая… И вот доливают, и надо выпить. Глотаешь, и три минуты сердце кобры еще пульсирует у тебя в желудке…
Замочная скважина для миллионов
РГ: Кто вам нравится из других репортеров?
Дегтярь: Несколько человек. Одного все воспринимают как спортивного комментатора. Это Кирилл Набутов. Я доволен, что в этом году ему вручили ТЭФИ. Еще есть Алексей Денисов. Раньше он работал в передаче у Молчанова «До и после полуночи», теперь работает на «России» — снял фильмы о Суворове, Бунине, Полтавской битве, крейсере «Варяг»… Павел Лобков нравится. Хотя в целом профессия уже несколько лет находится в жесточайшем кризисе. Хороших репортеров должно быть на каналах хотя бы по 10 штук на каждом, чтобы мы понимали, что эти люди не дадут профессии пропасть. Они пронесут лучшие традиции репортажа. Ведь в чем главная задача репортера? Он должен понимать, что только благодаря ему миллионы людей побывают, например, на цыганской свадьбе, куда их не пустят никогда в жизни. Через репортера, как через замочную скважину, смотрят, что происходит в мире. Репортер — проводник. Его работа — это миссия. И это надо себе повторять: без тебя никто не узнает, ни как живут слепые, глухие, проститутки и чиновники, как лечатся в Китае, как обращаются с крабами, едят змей… Пусть я говорю пафосно, но только осознав эту миссию, становишься настоящим репортером…»
